Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Что такое пресс-хата на зоне в 2020 году? как вести себя?». Если у Вас нет времени на чтение или статья не полностью решает Вашу проблему, можете получить онлайн консультацию квалифицированного юриста в форме ниже.
Есть мнение, что первые опыты “прессования” проводились в период, так называемых, “сучьих войн” (1946 — 1956 гг.), когда в борьбе воров новой и старой формации, важным было именно “сломать” последних, принудить к отказу от принципиальных воровских “понятий”. Тогда-то из числа противоборствующей стороны выбирались люди, которые с одобрения администрации наделялись правом вседозволенности над определенной личностью.
Что такое пресс-хата в тюрьме
Пресс-хатой называют камеру, в которую неугодных осуждённых отправляют для того, чтобы поставить на место или выбить нужные показания. Несмотря на то, что пресс-хаты бывают и на зоне (в колониях), в основном это явление связано со следственными изоляторами – СИЗО.
Пресс-хата в тюрьме – это явление, невозможное без поддержки администрации учреждения. Обычно это небольшая камера, в которой содержатся физически крепкие осуждённые (как правило, за серьёзные преступления – жестокие убийства, людоедство и так далее), вступившие в сговор с руководством изолятора.
В нужный момент в пресс-хату переводят неугодного осуждённого, после чего обитатели камеры проводят с ним воспитательную работу. Внутрикамерный видеорегистратор при этом почему-то перестаёт работать, а дежурный оперативник внезапно становится туговат на слух.
Почему возможны пресс-хаты в тюрьмах?
К сожалению, самый разумный ответ – потому что мы в России. Верховенство закона в нашей стране существует пока лишь на бумаге и в вымышленном мире чиновников. На деле, прав тот, у кого больше прав. У подследственных никаких прав, разумеется, нет. Заключение под стражу лишило их даже самого базового права человека – права на свободу перемещения.
Почувствовав свою силу, сотрудники СИЗО и лагерей позволяют себе лишнее, пользуются вседозволенностью и возможностью скрыть свои действия за железными дверями и кирпичными стенами изоляторов. Это закрытая зона, и что там происходит – тайна, покрытая толстым слоем вранья всех участников процесса. Почти тепличные условия для злоупотреблений силой.
Вседозволенность чувствуют и подследственные (а чаще – уже осуждённые), «работающие» в пресс-хатах. Арестанты относятся к ним с презрением, зовут таких людей «шерстяными» или просто «шерстью».
Как тюрьма стала музеем
Тобольская тюрьма была не только свидетелем ломки криминальных лидеров, но и настоящего конфликта между ворами в законе старой и новой формаций. В тобольской спецтюрьме был восстановлен статус вора в законе Деда Хасана, там же в воры в законе были принят будущий «хозяин» Дальнего Востока Евгений Васин (Джем). Практически все воры в законе и авторитеты прошли через тобольскую тюрьму.
В 1989 году было принято решение о закрытии тюрьмы. Заключённые были переведены в другие тюрьмы. Корпус №2 отошел к Тобольской епархии. Вместо корпуса, где размещались тюремные мастерские, было выстроено здание архива. Штабной корпус, корпус тюремной больницы и корпуса №1 и №3 принадлежат Тобольскому музею-заповеднику, часть из них является объектом музейного наследия.
Негласные помощники администрации
Чтобы сделать человека покорным и согласным на сотрудничество, нужны были помощники среди уголовных элементов. Подобные лица всегда находились. За несложную работу они получали ряд преференций от администрации и могли неплохо устроиться. Таких специалистов называли по-разному: «шерстяные», «лохмачи», «быки».
Их отличало крепкое телосложение, отсутствие принципов и желание жить лучше. После начала сотрудничества с администрацией «шерстным» не удавалось уже влиться в обычную тюремную среду. Им набивали специальные обидные наколки, чтобы другие знали об их неправедном поведении.
К некоторым уголовники применяли и более суровые меры наказания, вплоть до убийства.
Чтобы стать «быком», человек должен был совершить вначале значительный проступок. После нарушения неписанных законов зоны или тюрьмы ему приходилось соглашаться на работу в «пресс-хате».
Производственный процесс был поставлен на крепкую основу. Во главе такой камеры стоял бригадир. Он сам не выполнял «грязной» работы, а следил за подчинёнными.
В качестве награды за труд выступали продукты питания, алкоголь, наркотики или другие преимущества.
Многие считают, что беспредел и произвол — это одно и то же. На самом деле, беспредел — это полное отсутствие порядка, а произвол вполне возможен и при наличии порядка. Каким бы ни был жестким порядок, он делает жизнь устойчивой и определенной.
Ты всегда знаешь, что и за какие поступки тебе грозит, что и кто может сделать с тобой, куда, к кому тебе обратиться, если по отношению к тебе допущен произвол. В лагерях одновременно существуют два порядка.
Один порядок как бы официальный, он описан в кодексах, законах и правилах, нормативах; держится он на администрации и тех зеках, которые с ней напрямую сотрудничают (козлах).
Если в отношении тебя или еще кого-то допущен произвол, есть всякие инстанции, к которым ты можешь обратиться для восстановления своих прав. Зоны, где преобладает такой порядок, называются “красными”.
Другой порядок держится на неписаном тюремном законе, который передается из поколения в поколение и осуществляется с помощью разборок, сходняков и обращения к людям авторитетным.
Авторитетами чаще всего бывают люди из касты “блатных”. Зоны с таким порядком называют “черными”. Все внутреннее самоуправление там осуществляется блатными, а администрация только следит за тем, чтобы все не разбежались.
А что внутри зоны творится — администрацию не касается.
Но в чистом виде таких отдельных “черных” и “красных” зон мне видеть не приходилось, обычно эти порядки перемешаны, сосуществуют вместе и находят между собой какой-то компромисс. Мало того, в одной зоне могут быть и “красные”, и “черные” отряды. Все члены самодеятельности, секции профилактики правонарушений и так далее собраны обычно в одном отряде.
Хозобслуга, например, тоже в одном отряде часто бывает собрана… Приходилось мне видеть и такие отряды, которые можно назвать мужицкими, там соблюдается тюремный закон, но и писаный не нарушается, а блатных нет, да и козлы большой роли не играют. Обычно это случается, когда подбирается начальник отряда, которого называют справедливым сами зеки, и мужиков у него уважаемых хватает.
«Нетрадиционный» подход
1. Объявить голодовку с привлечением адвоката и с подписанием заявления об этом вышестоящим руководством, начиная от надзирающего прокурора или выше.
2. Заявить о якобы труднодиагностируемой болезни, как ишемическое заболевание сердца, или подобное, что даст возможность перейти под наблюдение к врачу, а в некоторых случаях даст шанс освобождения. Но состязаться опытом с бывалыми людьми, симулируя незнакомые болезни, не стоит: разоблачение может обойтись дороже.
3. Существует также способ, когда заключённый неофициально сообщает следователю о своих подозрениях: о том, что его сокамерник проявил намерение покуситься на его честь, и что в попытке обороны он может нанести телесный вред оскробителю. Часто бывает принято решение поместить новоприбывшего в одиночную камеру.
Это однозначно самая низшая каста. Общепринятыми названиями таких людей были также «голубые» или «петухи».
В числе «опущенных» оказывались люди нетрадиционной сексуальной ориентации (а в тогдашнем законодательстве за это была уголовная статья). Также зачастую уже в самих лагерях «опускали» бывших милиционеров, представителей госорганов и тому подобных работников. Но бывало и так, что среди «опущенных» оказывались и другие люди: например, стукачи (доносчики), или не отдавшие карточный долг, или просто слабые духом, «сломавшиеся» люди.
Как устроена женская тюрьма
Женская тюрьма — это ад для любой нормальной женщины. Абсолютно все женские тюрьмы России — «красные», т. е. там «рулят тюремщики».
Возможно кто-то не знает, но женская тюрьма — это СИЗО, помещение камерного типа, в котором содержатся заключённые.
Здесь находятся разные камеры со спецконтингентом.
- Камеры с женщинами-БСницами, т. е. с бывшими сотрудницами органов. В таких камерах можно встретить бывших судей, прокуроров, следователей, приставов, работников ФСИН.
- Камеры с убийцами. Как ни странно, но большинство женщин-убийц во время следствия и суда не отрицают своего преступления.
- Камеры рецидивисток. Заключённые, которые неоднократно совершали преступления.
- Камеры «первоходок», там содержатся женщины-заключённые, впервые попавшие в женскую тюрьму.
- Камеры малолеток. Преступницы до 18 лет.
- Камеры мамочек.
- Камеры для беременных или родивших в тюрьме.
Многим интересно, как «первоходки» узнают о правилах внутритюремной жизни, если они содержатся отдельно от рецидивисток.
Всё это благодаря судебно-тюремной системе. Например, снятая судимость. При повторном преступлении «зэчка» может опять попасть в камеру к «первоходкам» и «просветить неопытных».
Такое соседство возможно только при условии, что есть «дружба с тюремщиками».
Есть мнение, что первые опыты “прессования” проводились в период, так называемых, “сучьих войн” (1946 — 1956 гг.), когда в борьбе воров новой и старой формации, важным было именно “сломать” последних, принудить к отказу от принципиальных воровских “понятий”. Тогда-то из числа противоборствующей стороны выбирались люди, которые с одобрения администрации наделялись правом вседозволенности над определенной личностью.
Сегодня задачи пресс-хат несколько изменились по мере увеличения перечня запросов администрации на конечный результат: от необходимых признательных показаний заключенного до вымогательства от него денег, а также просто ценных вещей. Но, как и прежде, цель одна — любым доступным способом “сломать” личность, на которую укажут свыше.
Работает в пресс-хате специально подобранный контингент. Сами сотрудники СИЗО или колонии не будут марать руки грязной работой, но, как правило, они всегда будут находиться где-то рядом. Подобная работа поручается особого типа заключенным за определенные преференции. И в этом плане механизм отбора на должность “прессингующего” продуман до мелочей.
Во-первых, главный критерий пригодности — серьезная провинность заключенного, за которую в общей камере ему грозит неизбежная расправа. Это может быть предательство своих же, быстрое признание своей вины, большие задолженности, информация об “опущенности”, любой намек на неуважительное отношение в криминальной среде. Как только человек соглашается на сотрудничество, он попадает в категорию “быков” или “шерстяных”, как их еще называют остальные заключенные.
Во-вторых, внешний вид “быков” должен быть, как минимум, устрашающим. Поэтому выбираются плотные, спортивные мужчин, не особо обремененные интеллектом.
Взамен “быки” получают гарантированную безопасность, возмозможность пользоваться мобильником, и прочие поблажки, а, главное, реальную возможность выйти по условно-досрочному. О желании заключенного сотрудничать с администрацией фиксируется, своего рода, договор на полгода.
Далее, когда наберется группа из трех-четырех человек, пожелавших выполнять “карательные” функции, их сводят в одну камеру. Один из них назначается главным.
Постепенно камера пополняется новичками, зарекомендовавшими себя, как спокойные и тихие. Для них на пол расстилается одеяло, на которое по приказу старшего они должны сесть на корточки. В таком положении новоприбывшие должны сидеть весь день, не заступая за пределы одеяла.
Такое “воспитание” может продолжаться день за днем, пока главный не поинтересуется у кого-либо из них, не хочет ли он отдохнуть, поесть, покурить вместе с ними. Конечно, утомившийся арестант с удовольствием откликается. Однако тут же ему выдвигается условие: нужно взамен стать помощником. А еще, нужно попросить у родственников денег, чтобы положение в камере улучшить до, практически, домашнего. Так, в камере вскоре может появиться телевизор, новый смартфон и прочие блага с воли.
Когда в подобную камеру попадает человек, от которого требуются определенные признания, его встречают с порога особенно недружелюбно, сразу обозначая ряд претензий. Запрещают курить, сидеть и далее по списку. Атмосфера нагнетается, заключенному становится не по себе.
Возможны угрозы, что запечатлеют на камеру телефона непотребные снимки с этим человеком и разошлют их по камерам, что понизит его статус в тюремной иерархии. Что распустят слухи о причастности его к предательству, к педофилии, что равносильно подписанию себе смертного приговора.
Далее в ход может идти уже давление физического характера, насилие и пытки. Как вариант, для ускорения процесса соглашательства используют “полторашки”. Полуторалитровые пластиковые бутылки наполняют водой и ими бьют человека. Следов побоев на теле после такого приема не остается, но пара ударов по голове еще надолго оставляет в ней неприятный гул.
По мере продолжения подобных манипуляций смотрят, не пора ли перейти к делу и предложить ряд условий, чтобы весь этот ужас прекратился и человек вышел из “карательной” камеры живой-здоровый и с не подорванной репутацией. Если заключенный, упорствует, то процедура может затянуться.
Возможен и другой вариант развития событий, когда заключенному достаточно просто внушить ряд нужных действий, и он “ломается” быстро и безболезненно. Ему обещают вероятное УДО, которое на деле маловероятно, но человек, будучи испуганным, охотно в это верит и уже готов исполнить требуемое от него.
При всем этом, администрация СИЗО или колонии, с чьей подачи существуют пресс-хаты, как правило, не несут никакой ответственности. Ситуации с осложнениями в виде гибели осужденного или серьезной травмированностью объясняются неизбежными конфликтами между зэками. Жизнь человека, пусть оступившегося, но отбывающего, тем не менее, свое наказание, как и прежде, ничего не стоит.
Пресс-хата — это камера с подсаженными администрацией осужденными, рассказывает «Ленте.ру» Петр Курьянов. Такие «штурмовые» камеры создаются в СИЗО и колониях для выбивания признательных показаний, ломки личности, вымогательства денег и других ценных вещей.
— Человек попадает в СИЗО и не хочет мириться с навязанным администрацией порядком. И вот там ему доходчивым методом объясняют ситуацию, — рассказывает наш собеседник. — Для этого сотрудники СИЗО выбирают из контингента кандидатов в «активисты», своего рода помощников, которые и будут пачкать руки побоями. На сотрудничество с администрацией охотно идут «быки» — атлетически сложенные, накачанные, с одной работающей извилиной, которым грозит долгий срок.
По словам Курьянова, на суде «быки» обычно сразу признают вину и получают свой срок по особому порядку. После этого их либо оставляют отбывать наказание в СИЗО, либо отправляют в колонию. Там «быки» понимают, что если не будут сотрудничать — весь срок будут жить плохо, без поблажек. А за выполнение любого каприза администрации есть различные льготы и реальная возможность выйти по УДО. С такими «понимающими» администрация на полгода заключает подобие контракта: в нем осужденные указывают ФИО и пишут о желании сотрудничать с администрацией.
«Я вся была черного цвета»
Пресс-хаты — печальная примета не только мужских, но и женских колоний в России. Об этом не понаслышке знает Анна Дмитриева (имя изменено), отсидевшая шесть лет в мордовской колонии. Она попала туда в 2008 году.
— Сразу же завели в комнату для обыска. Начали со мной разговаривать матом, у меня глаза на лоб полезли, — вспоминает Дмитриева. — Я им говорю: «Как вы со мной разговариваете!», а они начали бить меня. Тогда я поняла: там, где начинается Мордовия, законы России заканчиваются. Отвели меня к оперативнику, он тоже меня избил. Бил кулаками по голове, в живот — как мужика избил. Потом отправили меня в ШИЗО — и оттуда я уже не вышла. Я там сидела безвылазно.
В ШИЗО почти не кормили: «каши две ложки положат, размажут по тарелке», не разрешали мыться, холодом морили, били каждый день. Зэчек конвоировали в ШИЗО в позе ласточки.
«Как пожизненно осужденные ходят раком: голова вниз, руки за спиной кверху. В таком положении заставляли бегать по коридору — глумились так. Еще при этом нас били дубинками», — вспоминает Анна.
Женщины спали на одних только матрасах, а утром и их забирали. Заставляли бегать по камере. В ШИЗО сидели по четыре заключенные в камере.
— Там ничего нет, очень холодно, у нас забирали носки, трусы. Дверь в камеру — это решетка, зимой сотрудники ШИЗО открывали дверь корпуса на улицу, и весь холод шел в камеру. А мы в одних платьях и тапочках. Холодная, голодная, избитая — ну, короче, концлагерь.
«Ментовская хата». Камера, где сидят бывшие работники МВД
Из интервью с Наумом Нимом
Наум Ним — псевдоним писателя, автора повестей и рассказов о советских тюрьмах и лагерях. Был арестован за правозащитную деятельность в 1985 году и приговорен к двум с половиной годам лишения свободы за «распространение заведомо ложных клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй». Освобожден по Указу Президиума ВС СССР в марте 1987 года.
Арестовали меня 25 января 1985 года. Мне было 34 года. Долго тешил себя надеждой, что я последний из диссидентов «эпохи застоя», угодивших за решетку, но позже выяснилось, что и после меня еще некоторым «везло».
Сразу после ареста я оказался в следственном изоляторе (СИЗО) КГБ города Ростова. Могу рекомендовать это заведение всем, кто хотел бы хорошо провести время в тюрьме. Только там я не испытывал чувства голода, и вообще там — полное спокойствие. Поначалу, правда, случилась маленькая война: мне начали таскать из библиотеки книги типа «Осторожно, сионизм», «Лицо империализма». Но буквально два заявления — и все это прекратилось, книги стали приносить по моему заказу. Библиотека у них прекрасная… Так что рекомендую.
Всеми делами в пресс-хатах распоряжаются несколько крупных и физически развитых ребят. Обитателей таких камер презрительно называют «лохмачами», «шерстяными» или «быками». В тюремной иерархии они приравниваются к самой низшей касте, а отношение к ним зачастую хуже, чем к «опущенным».
Как правило, «лохмачи» совершили до этого очень серьезный «косяк», за который в «нормальных» камерах их ждет если и не смерть, то адское существование в самой низшей касте со всеми вытекающими последствиями. К примеру, человек ранее состоял в братве, но предал своих, накрысятничал, не отдал долг или совершил любое другое деяние, за которое в криминальном мире могут перевести в касту «опущенных».
Боясь после приговора идти в обычные зоны, они выбирают стезю «лохмачей», надеясь оттянуть время, а затем скрыться после окончания срока. Однажды предав своих, такой зек становится полностью зависимым от администрации, поощряющей существование «козлиных камер». Часто в ход идет прямой шантаж: не хочешь, чтобы тебя отправили в общую камеру, делай то, что тебе приказывают.
Некоторым «лохмачам» за примерное исполнение указаний обещают дозу, других мотивируют выпивкой, а третьих – усиленным пайком и относительно комфортными условиями существования за решеткой. Некоторым особо усердным «шерстяным» разрешают пользоваться мобильными телефонами.
«Быки» очень боятся, что им могут набить наколку, раскрывающую их «работу» в пресс-хате. Заключенного с такой меткой могут выследить и убить на волне, не говоря уже об общей тюрьме.
Методы воздействия в пресс хате
Причины конфликтов между арестантом и представителями правоохранительных органов могут быть совершенно разными. На этапе ведения следствия, следователь часто не имеет достаточного количества объективных доказательств вины подозреваемого. Чтобы дело довести до суда ему необходимо признание задержанного в совершении преступления. Когда сам человек не соглашается написать заявление о чистосердечном признании, несмотря на обещание смягчить приговор, на него начинают давить, чтобы принудить к такому признанию своей вины.
Давление может быть психологическим. В частности, заключённого в СИЗО пугают переводом в пресс хату, где его будут избивать, а иногда и насиловать. Ещё одна распространённая угроза – увеличение срока в рамках приговора за отказ сотрудничать со следствием.
Кто такой «водолаз» на сленге?
По понятиям «водолаз» означает одного из представителя касты «опущенных». Роль его далеко не из самых приятных, а скорее даже одна из самых унизительных.
Итак, конкретно, кто же такой водолаз на зоне? «Водолаз» — это тот осужденный, который принимает на себя газовые атаки блатных арестантов.
Таким образом главные арестанты демонстрируют свое превосходство в иерархии и унизительное положение «водолазов».
«Водолазы» на зоне также имеют ряд схожих названий, в частности:
- «Форточник»;
- «Газонюх»;
- «Газоопущенный».